Свидетельство из нашей книги «100 свидетельств о лагерях»
Я этнический китаец хань, я учился в нескольких военных полицейских академиях в материковом Китае. Я проработал полицейским более 10 лет. Мои должностные обязанности в основном заключались в поддержании общественного порядка и вопросах национальной безопасности. Я также проводил расследования в отношении политических и религиозных подозреваемых, включая практикующих Фалуньгун и мусульман. В 2018 году меня перевели на новую должность в Синьцзяне (Восточный Туркестан), где я пробыл всего несколько месяцев. Однако я покинул Китай в 2020 году и в настоящее время живу в Германии.
Когда я прибыл в Синьцзян, я остановился в гостинице для полицейских, т.е. в жилом районе, зарезервированном для полицейских, переведенных из других китайских провинций. Мои основные обязанности заключались в расследовании сепаратистской деятельности/движения. Впервые о лагерях «перевоспитания» (или трансформации) я узнал от своего старшего коллеги. Другие полицейские рассказали мне, что лагеря перевоспитания были созданы для того, чтобы трансформировать идеологии людей, которые не одобряются Коммунистической партией Китая. Большинство людей, запертых в лагерях перевоспитания, — уйгуры. Стоит отметить, что термин «перевоспитание» не имеет ничего общего с образованием или профессиональной подготовкой; скорее, речь идет о принудительном промывании мозгов.
Местные комитеты под надзором местных властей могут решать, кого отправлять в лагеря, что будет происходить за закрытыми дверями. Те, у кого более высокий социальный статус, скорее всего, будут обвинены в «двуличии». Нет надлежащей правовой процедуры, т. е. нет судебных разбирательств, и обвиняемым не предоставляется справедливый суд. Местные комитеты также отвечают за общее наблюдение и мониторинг граждан и могут решать, кого арестовать на основе собранных данных. Кроме того, все уйгуры должны были предоставить свои образцы ДНК, чтобы упростить усилия китайского режима по наблюдению.
В ходе бесед с другими полицейскими я узнал, что за время моего пребывания (всего несколько месяцев) в Синьцзян было отправлено около 150 000 новых рекрутов вспомогательной полиции. По прибытии они проходили политическую и управленческую подготовку, обучаясь тому, как обращаться с уйгурами. Многие из этих новобранцев не проходили обширной профессиональной полицейской подготовки; более того, они были безработными до того, как их наняли в качестве вспомогательной полиции. Китайский режим инициировал кампанию по набору людей из внутреннего Китая, которые были готовы переехать в Синьцзян для работы в качестве вспомогательной полиции. Среди различных задач, которые им поручали, они проводили плановые проверки на бесчисленных контрольно-пропускных пунктах или полицейских участках, которые были созданы по всему Синьцзяну. В городах контрольно-пропускные пункты устанавливались каждые 500 метров, в то время как в южном Синьцзяне они устанавливались каждые 200 метров. Вспомогательная полиция также проводила принудительные проверки и арестовывала людей. Эта кампания по набору кадров является частью политики китайского режима «развития Синьцзяна», которая осуществляется с помощью офисов «помощи Синьцзяну» (援疆), созданных в провинциях Внутреннего Китая. Набираются различные специалисты, такие как врачи, учителя, полицейские и военные. Однако из-за ограничительных мер, введенных в Синьцзяне (например, строгий комендантский час, частые проверки документов даже у китайцев-хань), многие, включая полицейских, переведенных в Синьцзян, не хотели оставаться в Синьцзяне слишком долго. Поэтому в качестве стимула китайский режим предлагает очень высокие зарплаты тем, кто готов переехать в Синьцзян. Кроме того, молодых китайцев-хань из Внутреннего Китая поощряют записываться на высокооплачиваемые программы военной стажировки, организованные Bingtuan в Синьцзяне. Во многих случаях после переезда в Синьцзян новобранцам бесплатно предоставлялась земля, конфискованная у уйгуров.
Когда новобранцы из вспомогательной полиции прибыли в Синьцзян, их немедленно отправили арестовывать уйгуров. Когда я впервые приехал, я ходил и арестовывал людей, в основном уйгуров. Мы арестовали около 300 000 уйгуров. Причины их ареста были, среди прочего, следующими: у них мог быть нож дома; они демонстрировали некоторые аспекты уйгурской культуры; их воспринимали или считали имеющими другую идеологию. В некоторых деревнях все население было отправлено в то, что правительство назвало бы концентрационными лагерями трансформации мышления. Во всех этих центрах трансформации мышления действуют строгие правила, и по сути они являются центрами предварительного заключения (kanshousuo 看守所), просто с другим названием, вне правовой системы и напрямую контролируются китайским правительством. Задержание или интернирование человека не требует никаких юридических процедур, и если у человека «неправильная» идеология, которая не совпадает с идеологией правительства, он может столкнуться с задержанием/интернированием.
Исходя из моего предыдущего опыта работы в полиции во внутреннем Китае, с подозреваемыми-уйгурами обращались по-другому, то есть более жестоко, чем с другими подозреваемыми. Существовала национальная китайская политика, в которой говорилось, что нам нужно арестовывать уйгуров, потому что они автоматически считаются террористами или врагами государства. Например, уйгурам не разрешалось выезжать за пределы Китая, и если мы ловили уйгуров, пытающихся выехать за границу, мы их арестовывали. Аналогично, по сравнению с другими заключенными, за уйгурскими заключенными в тюрьмах наблюдают более пристально. Их лишают еды, поскольку с ними следует обращаться как с террористами в соответствии с тюремными правилами. И уйгурских заключенных также регулярно пытали различными методами пыток. Чаще всего я замечал, что уйгуров обвиняли на произвольных основаниях, например, некоторых обвиняли в финансировании терроризма, когда на самом деле они просто отправляли/получали деньги за границу/из-за границы.
Я был свидетелем пыток уйгуров. Я чувствую себя обязанным рассказать об этом, поскольку обращение с уйгурами противоречило моей собственной профессиональной полицейской подготовке. Уйгурских заключенных заставляли становиться на колени, пока их били, а на голову надевали пластиковый пакет, чтобы вызвать асфиксию. Пластиковый пакет снимали только тогда, когда им было тяжело дышать. Иногда им связывали конечности, а в рот вставляли водопроводные трубы, чтобы вода попадала в легкие. Целью пыток было заставить уйгуров отречься от своей религии и признаться в своих проступках или преступлениях, в которых их обвиняли. Их заставляли подписывать признания, признавая, что они террористы. Им также нужно было предоставить список своих родственников и друзей и разоблачить их как террористов.
Другие орудия пыток, которые обычно использовались против уйгуров, включали электрические стержни и молотки. Электростержни были присоединены к пенису мужчины, чтобы наносить удары током, что должно было унизить и подорвать их самооценку. Иногда молотками разбивали им ноги. Более того, их лишали еды. Применялись различные методы пыток, чтобы вызвать психологический стресс. Когда заключенные сходили с ума, их раздевали догола и погружали в холодную воду. Эти методы пыток систематически применялись против уйгуров.
Пытки и притеснения уйгуров поощрялись центральным правительством в Пекине, поскольку, согласно политике китайского правительства, уйгуры не заслуживают доверия и в совокупности определяются как террористы и враги. И многие из моих бывших полицейских приняли описание уйгуров режимом и посчитали оправданным притеснять уйгуров, полагая, что даже если уйгур еще не совершил никаких актов терроризма, это лишь вопрос времени, когда они это сделают. На самом деле, во время моей полицейской подготовки меня учили видеть в уйгурах «врагов». Если китайский полицейский решал арестовать уйгуров, мы придумывали предлог и делали арест законным.
Дети многих интернированных уйгуров были доставлены в государственные школы-интернаты, где они были бы ассимилированы в культуру ханьских китайцев учителями-мандаринами ханьского языка, которые были недавно набраны из внутреннего Китая.
Я считаю, что китайский режим нацелился на уйгуров, потому что у него есть амбиции по проведению политики великого объединения (Da yi tong zhengce 大一统政策), конечной целью которой является достижение концепции единой китайской нации. Поступая так, режим уничтожит этническую идентичность уйгурского народа и одновременно будет способствовать развитию идентичности ханьского народа.
В Синьцзяне также есть проблема коррупции в правительстве в дополнение к проблеме эксплуатации природных ресурсов с обширной дешевой рабочей силой. И уйгурский народ, и китайское правительство претендуют на природные ресурсы в Синьцзяне. То, что происходит в Синьцзяне, обусловлено колониализмом поселенцев, поскольку китайский режим эксплуатирует все природные ресурсы в Синьцзяне, не уважая местное население, фактически превращая Синьцзян в гигантский дешевый центр добычи ресурсов и используя народы Синьцзяна в качестве рабов. И если бы местное население протестовало, его бы считали врагами государства. Вот почему всех уйгуров заклеймили как врагов.